Волчья сказка[СИ] - Юлия Куркан

Она не нашла Алику до ночи. Возвращаясь домой, запыленная и уставшая, ведьма совершенно не могла понять, куда могла подеваться её дочь. Маленькая волчица не перекидывалась до этого времени, и кто его знает, что с ней могло случиться.

Подходя к околице, Марика заметила лежащее на земле тело, от которого шел острый запах свежей крови. Она с размаху бросилась перед ним на колени, и не удержалась от злого шипения сквозь зубы.

Сын старосты лежал на спине, широко раскинув руки и ноги, будто бы любовался звездным небом. Если бы не изрядно погрызенное лицо и выпущенные кишки.

Марика действовала быстро. Поднявшись и оглядевшись, она перевернул труп на живот, и приказала земле расступиться и поглотить его. Если и встанет упырем — наружу не выберется, только еще глубже закапываться будет. Сыпанула на то место маком, да прочитала короткий наговор — нечего неуспокоенной душе маяться.

А потом со всех ног помчалась обратно в лес, внюхиваясь в только ей ведомый след.

Избушка, ветхая и покосившаяся, стояла в самой глубине чащи, прикрытая несколькими заклятиями, отводящими глаз. Марика не нашла бы её, не иди она по едва уловимому следу, похожему на запах гниющей мертвечины. Ведьма чуть сбавила шаг, переводя дыхание. Пару раз глубоко вздохнув, она ногой пнула дверь, отступая за косяк. Из раскрытого проема вылетело большое черное облако, облепившее стоящее напротив двери дерево. Дерево почернело и высохло.

— Еще? — невозмутимо поинтересовалась Марика, не спеша заходить.

— Заходи уж, гостюшка незваная, — скрипуче раздалось изнутри. Внутри избушка выглядела ничуть не лучше, чем снаружи. Грязная, в клочьях паутины, с тяжелым, удушливым духом, освещаемая несколькими светцами. У полуразрушенной, покосившейся печки стояла древняя старуха с отвратным лицом, испещренным пороками, как морщинами. Рядом с ней лежала неподвижная серебристая волчица. — Спит девочка, спит, — заметив взгляд ведьмы радостно протянула старуха. — И ты скоро заснешь, деточка. Насовсем только.

— Уж не ты ли подсобишь? — мерзко усмехнулась Марика.

— А то почему бы и нет? — деланно изумилась старуха. — Дочки твоей жизнь на меня затянута, и захочешь зло бабушке причинить — да не сможешь… — старая ведьма зло рассмеялась. — Так что, милая, сама, по доброй волюшке сделаешь так, как я сказала. Ить, я гляжу, ты мне не веришь? Так ты глазоньки-то разуй, чай сама ведьма, да нить дочкину глянь.

Марика чуть прищурилась. На лице ведьмы появилось отстраненно-равнодушное выражение.

— Убедила. Но вот скажи-ка, бабушка, умрет моя дочь, а что мне помешает тебя-то убить?

— Ээээ, нет! — старуха подняла вверх костистый палец. — Ты сама посуди-то. Ты сама сначала дочку свою убьешь, ну а потом уже только меня. Хошь жить дальше, зная, что сама, своими рученьками убила кровинку свою?

— Чего ты хочешь? — спокойно спросила Марика.

— Ну, вот и разговор правильный пошел! — обрадовалась бабка. — Тока ты, спервоначалу, подойди к стеночке, откудова, вишь, корешки торчат, да стань там.

Марика подошла к стене, откуда на уровне рук и ног торчали паскудного вида узловатые корни. Тут же они, словно живые, кинулись на ведьму, и плотно её обвили. Она почувствовала, как они тут же начали тянуть из неё силу.

— Вот и славненько, — приплясывала старуха, вынимая откуда-то небольшой костяной стилет, и засаленную старую книгу. Марике в ней что-то показалось неправильным, внимательнее приглядевшись, она поняла, что книга была сделана из человеческой кожи.

— Так чего ты хочешь? — ведьма могла бы собой гордиться, голос не дрогнул, хотя положение было безвыходным.

— Силушки твоей, — старуха, видимо, была очень довольна тем, как идет её план, а потому, не прочь была поговорить. — Красоты, молодости… Волка твоего, — она скрипуче захихикала. — Вот сейчас шкурку-то с тебя снимем аккуратно… — Марика едва не содрогнулась от омерзения. Она знала этот ритуал. Ведьмы, хоть и живут долго, но все же стареют. И такая вот, постаревшая, могла снять кожу с понравившейся девушки, надеть её на себя, прочитать нужные заклинания, приживить её, и вернуть утерянную молодость и красоту. И прожить чужую жизнь, наслаждаться чужим счастьем, чужим мужем, чужой судьбою…

— И чего тебе на тот свет-то все нейдется, бабка? — досадливо спросила Марика.

— А мне, чай, и на этом хорошо живется, — старая ведьма аккуратно листала книгу, выискивая нужную страницу.

— Да тебе уже о том свете подумать бы стоило, а не о том, как волков чужих мослами иссохшими соблазнять!

— Глупая ты баба! — начала сердиться ведьма. — Волк-то твой на тебя и соблазнится! На шкурку твою. Ох, и давненько я поджидала новых жильцов в своем домике. А тут прямо подарок Подземья — ведьма! Да и мальчонка этот удачно в лесу оказался. Вкуууусненький был старостин сынок…

— А зачем тебе молодость, бабушка? Ты и так еще ничего… Ничего хорошего, в смысле. О погосте тебе б подумать…

— Хватит! — досадливо каркнула старуха. — Разболталась, ишь ты. Ну, ничего, пора уж и дело делать. Вот с личика мы и начнем… — она подошла к Марике, и сделала на виске надрез. Потянула висячими ноздрями длинного носа, почувствовав запах крови…

И внезапно заголосила, закружившись на одной ноге, и держась за пятку другой. Серебристая волчица, о которой все забыли, гадливо сплюнула, удовлетворенно кивнула, и опять потеряла сознание. Это был лучший момент для действия. Раз, и корни, удерживающие ведьму, рассыпались жирным черным пеплом. Два, и старуха мирно посапывает в уголке, приголубленная поленом и магией по плешивому затылку. Три, и сама Марика лихорадочно листает книгу, отыскивая заклинание, которым старая ведьма привязала к себе жизнь дочери. Дальше все было просто. Заклинание оказалось простым, но неприятным — пришлось пожертвовать пригоршней собственной крови, чтобы разорвать привязку. Серебристая волчица потянулась, чихнула, открыла глаза, перекувыркнулась и встала уже взъерошенной девочкой двенадцати весен.

— А теперь, маленькая ведьмочка, жизнь преподнесет тебе очень ценный урок, — сказала Марика дочери. — Во-первых, никогда не дожидайся, когда твой враг придет в себя, даже если тебе очень уж хочется перечислить его прошлые, настоящие и будущие злодеяния. В крайнем случае, выскажешь это трупу, — с этими словами она подняла оброненный стилет, и вонзила его старухе в сердце. — Во-вторых, никогда не оставляй позади себя недобитого врага. Ты простишь и забудешь, враг — никогда, — она провернула стилет. Подошла к печи, взяла заступ, и, утяжелив его магией, опустила на шею ведьмы. — В-третьих, всегда прибирай за собой. — Марика вывела дочь из избушки. Подожгла крышу взглядом. Две ведьмы еще долго стояли и смотрели, как скособоченная хатка прогорает до самых углей. А потом Алика посмотрела матери в глаза и серьезно кивнула. Ведьмы взрослеют быстро. И накрепко запоминают преподнесенные жизнью уроки.